Первый российский диггер

Недавно, разглядывая фотографию Москвы 1934 года, я замечтался. Представил себя идущим по улице этого родного и в то же время совершенно незнакомого мне города. Куда бы я отправился? Ответ пришел мгновенно: конечно, на раскопки подземного хода в Угловой Арсенальной башне Кремля! Их тогда проводил профессор И.Я. Стеллецкий. А если бы его там не оказалось, то к нему домой, в коммунальную квартиру на Большой Никитской. Хотя бы для короткой встречи, чтобы только увидеть и услышать человека, работы которого захватили меня еще в юности и впоследствии определили род моих нынешних занятий – диггерство. Сложно сказать, узнал бы я когда‑либо о профессоре Стеллецком, если б не писатель и журналист Т.М. Белоусова. В 1993 году она подготовила к печати и издала так и не увидевший свет при жизни автора труд Игнатия Яковлевича «Мертвые книги в московском тайнике». Таисия Михайловна стала первым популяризатором имени Стеллецкого. Благодаря публикациям Белоусовой я выяснил, что рукописи и документы археолога хранятся в Российском государственном архиве литературы и искусств. По этим материалам данная статья и составлена.

И.Я. Стеллецкий родился в селе Новогригоровка Екатеринославской губернии (ныне – село Григоровка Запорожской области). Вместе с отцом, школьным учителем Яковом Стефановичем, и матерью Ульяной Федоровной Игнатий переехал в Кривой Рог, а затем в Харьков. Шести лет мальчика отдали в церковно‑приходскую школу, после – в духовное училище, наконец — в семинарию. Игнатий с малых лет был книгочеем, учеба давалась ему легко, и он без труда поступил в Киевскую духовную академию. Харьков с его старинными катакомбами и подвалами, а потом и Киев разожгли в юноше страсть к таинственному подземному миру. С детства он интересовался стариной, особенно провалами, пещерами, колодцами, постоянно заглядывая в них, за что ему не раз попадало от отца, не угадавшего в нем будущего спелеолога. В 1905 году Игнатий Яковлевич после защиты кандидатской диссертации отправился в Палестину. Преподавал географию и историю в русско‑арабской семинарии города Назарета.

Там всерьез увлекся археологией. Ему не терпелось начать исследования пещер и подземных храмов Святой земли. Он пишет ряд статей, находит время для поездок в Египет, Турцию, Грецию для изучения древних подземелий, проводит археологические раскопки, совершает экспедицию к руинам крепости Иотапата, которую некогда иудейский военачальник Иосиф Флавий (ок. 37–99) защищал от римлян. Об этой экспедиции Игнатий Яковлевич вспоминал: «Я жил 1906 год в Галилейских горах, но где Иотапата — никто не мог сказать: ни местные жители, ни Бедекер, ни даже Брокгауз и Ефрон. Только двое ученых ее посетили, немец Шульц – 1848 год – и американец Робинзон. Значит, Иотапата не миф. Нанял проводника‑араба, тот сфальшивил: пробродив день наобум в горах, к ночи привел домой. Через год, уже с арабом‑учителем, – на новые поиски в горы, наугад, лишь базируясь на показаниях пастухов. Под вечер – Иотапата. Глухое безлюдье. Отрог горы Дейдебех и белеющие в траве груды камней. Вот и все от твердыни Флавия. Правда, еще пещеры под нею, удивительный лабиринт».

Можно вообразить, какое впечатление на Стеллецкого произвели места, про которые он слышал с детства! Тогда же пришло понимание: для профессиональной деятельности в избранной области необходимы специальные знания, навыки, связи. Поэтому в 1907 году, вернувшись в Россию, Игнатий Яковлевич поступает в Московский археологический институт и параллельно начинает служить в архиве Министерства юстиции. Он становится членом Археологического и Военно‑исторического обществ, организовывает раскопки, занимается разбором древних документов; набравшись опыта и сведений, заключает, что, кроме надземной, должна со времен средневековья существовать и обширная подземная Москва. Представьте нашу столицу начала XX века – вымощенный брусчаткой город с множеством церквей, остатками крепостных стен, монастырями и по большей части малоэтажными домами. Подземное пространство Первопрестольной, не нарушенное метрополитеном и многочисленными коммуникациями, – пока terra incognita, куда первым в новейшей истории вознамерился проникнуть И.Я. Стеллецкий.

Ученому не давала покоя загадка библиотеки Ивана Грозного. По основной версии, это богатое книжное собрание некогда принадлежало византийским императорам. Его вывезли в Рим после падения Константинополя (1453 год), а позже в Москву в качестве приданого Софьи Палеолог, невесты Ивана III. Со временем оно досталось Ивану IV. Путь перемещения библиотеки Стеллецкий установил, изучая источники по истории Византии. Игнатий Яковлевич поступил на службу в Московский губернский архив старых дел, обладавший обширным фондом документов. Архив был огромен, а собственного помещения не имел. Дела были растыканы по башням Кремля и Китай‑города. Две комнаты были отведены для него при правлении. Архив рос, а помещение умалялось. Выход был найден: уничтожать ненужные дела. Была создана межведомственная комиссия по разбору и уничтожению документов архива.

Делегатом в ней от Московского археологического общества состоял библиограф В.Н. Рогожин. Он умер, и общество избрало Стеллецкого. Для него – поклонника старой Москвы – это было огромной находкой. Старая Москва была в кармане. Этот же архив дал ему недостававший ключ к библиотеке Ивана Грозного. В качестве сотрудника названного архива он имел возможность проникнуть в недоступные так называемые «архивные башни». Тщательное археологическое изучение их, иногда с применением раскопок, раскрыло глаза на многое в подземном мире Москвы и Кремля. Ведущую роль прочно держала, однако, Арсенальная башня, это вернейший ключ к легендарной подземной библиотеке. Первый визит Стеллецкого в подземелье состоялся в 1911 году.

Двумя годами ранее Стеллецкий стал соучредителем комиссии «Старая Москва». Он выезжал на исследования в древние русские города, спускался в подземелья московских монастырей. Но коллеги Игнатия Яковлевича делали упор на выявление наземных памятников истории и архитектуры, что шло вразрез с его замыслами. Ученый задумал организовать собственное общество, которое сосредоточилось бы в первую очередь на изучении исторических подземелий. К тому времени И.Я. Стеллецкий уже был женат, воспитывал двоих дочерей. Созданные им и ближайшими соратниками Общество по охране памятников истории древности и Комиссия по изучению подземной старины работали плодотворно. Перед революцией Стеллецкого командируют в Турцию исследовать археологические и архитектурные памятники.

В 1918 году И.Я. Стеллецкий становится профессором Киевского университета. Там он вскоре узнает, что собранные им уникальные исторические и археологические документы бесследно исчезли из его московской квартиры, а сама квартира передана другим жильцам. Самое главное, пропали книги, в одной из которых Игнатий Яковлевич спрятал скопированный в архиве города Пярну листок с каталогом библиотеки Ивана Грозного! Поиски через государственные учреждения результатов не дали. Однако профессор Стеллецкий не опускает рук – проводит изыскания в Киеве и Харькове, посещает Кременчуг и Лубны, где обнаруживает культовые подземные сооружения, обследует украинские монастырские пещерные комплексы, в селе Субботове находит останки гетмана Богдана Хмельницкого, в Лубнах руководит местным музеем.

Тем временем первая супруга Стеллецкого, не выдержав его постоянных отлучек, ушла и забрала детей. Заочно он знакомится с М.М. Исаевич, читавшей статьи ученого в киевском журнале «Огни». Между ними возникает переписка; в Лубнах, родном городе Марии Михайловны, происходит первая встреча. Эта женщина стала женой и верным другом Игнатия Яковлевича. В 1923 году они едут в Москву, где И.Я. Стеллецкий устраивается на работу в Исторический музей и возвращается в московские подземелья. Исследуя обнаруженные артефакты, он приходит к мнению, что открытые им Сьяновские каменоломни в Домодедовском районе Подмосковья являются не чем иным, как пустотами, образовавшимися на месте древних жилых пещерных комплексов неолитического человека.

Стеллецкий трудился и в Коломенском, в том числе под храмом Вознесения Господня: «Тяжелым патроном в метр длиной на блоках была пробита каменная замуровка шахты до десяти метров глубиной. Замуровка – из белокаменных глыб на крепчайшем растворе с последовательными прослойками из некрупного ярко‑красного итальянского кирпича. Чем глубже долбил патрон, тем сильнее и звонче был гул; забойщик взмолился, прося подвесить его, чтобы ему ненароком не провалиться в тартарары. На 10‑м метре показалась глина, а в ней наискось в шахматном порядке – метровые сваи. В глине гул стал глуше и отчетливо пошел по направлению к северу, под бывший великокняжеский дворец Василия III, почти примыкавший к храму». Работы были остановлены из‑за отсутствия мощного бура.

Тогда же он обследовал соседнюю Казанскую церковь: «В церкви два люка в два покатых коридора. Со стороны дворца вела в подвал большая дверь у места входа в тайник. В 1899 году была устроена в подвале печь, которой вход в тайник был «замазан», по свидетельству старожилов. Частично печь разобрана и на глубине свыше двух м обнаружены белокаменные плиты, массивный крюк от железной двери и искусственная засыпка землей пустоты». Под Симоновым монастырем И.Я. Стеллецкий выявил фрагменты хода, шедшего когда‑то в Крутицкое подворье, в Новодевичьем монастыре – подземный ход, который вел к пруду, на строительстве здания Библиотеки имени Ленина, где предположительно был опричный двор Ивана Грозного, – фрагменты винтовой лестницы XVI века. От последней найдено несколько истертых горизонтально положенных ступенек и одна тонкая вертикально поставленная плита. На глубине одного метра от начала забутовки тяжелый лом длиной больше метра провалился весь до верхушки, попав, видимо, в пролет бывшей винтовой лестницы, ушедшей под фундамент северной стены. Наличием разрушенной лестницы здесь объясняется и отмеченная отчетливость звука пустоты. Там же оказалась подземная камера для содержания узников.

Ведущееся в Москве масштабное строительство позволило ученому осуществлять и другие работы – например, исследования подземелий Сухаревой башни, ходов под взорванным храмом Христа Спасителя, в районах Китай‑города и Белого города. Деятельность И.Я. Стеллецкого стала освещаться не только в отечественной, но и в зарубежной (австрийской, американской) прессе. Игнатию Яковлевичу писали читатели из всех уголков страны, его выступления транслировали по радио, а тираж изданной им книги «По забытому Кавказу» (1931 год) разошелся в считаные дни. После безуспешных попыток добиться разрешения на раскопки в Кремле с целью поиска библиотеки Ивана Грозного Игнатий Яковлевич в 1933 году отправляет письмо на имя И.В. Сталина и… неожиданно получает благоприятный ответ от кремлевской комендатуры, судьбой библиотеки, правда, отнюдь не озабоченной, но желавшей получить сведения о состоянии древних подземных ходов под Кремлем. Комендатура предложила ученому установить их сохранность и возможность проникновения по ним на охраняемую территорию.

Надзирал за раскопками лично секретарь ЦИК СССР А.С. Енукидзе. Стеллецкий, изучив подземелья Угловой и Средней Арсенальных башен (1933–1934 годы), обнаружил водонакопительную цистерну и фрагменты самотечного водопровода, вскрыл древний ход, уводящий под Кремль. Однако стоило начальству убедиться, что подземными путями в Кремль пробраться нельзя, как раскопки были свернуты. Это явилось для Игнатия Яковлевича тяжелым ударом. Но и теперь он не опустил рук, продолжая занимался археологией. В 1939–1940 годах Стеллецкий с женой побывал в длительной геологической экспедиции на Донбассе, после чего отправился дальше по Украине, затем сотрудничал с Наркоматом обороны, Институтом геологических наук. Ночные дежурства во время Великой Отечественной войны, постоянный холод в нетопленой квартире и, несмотря на недомогания, активная общественная деятельность подорвали здоровье ученого. Однажды летом 1943 года он даже, идя по улице, потерял сознание. После Победы Игнатия Яковлевича наградили медалью «За оборону Москвы».

Близился восемьсотлетний юбилей столицы (1947 год), и Стеллецкий рассчитывал, что в связи с этим могут вновь начаться раскопки в Кремле. Но вскоре случилось несчастье. М.М. Исаевич писала: «14.8.1946. У Археолога был удар. Прошел быстро, не оставив и следа. 20.12 было кровоизлияние и паралич левого глаза. В течение двух месяцев вылечил гомеопат. Следа не осталось, зрение восстановилось вполне. 30.5. 1947. Памятный день. Археолог работал в своем кабинете. Во всей квартире только он и я. Я по дошла к нему и попросила написать какую‑то справку. Написал ужасным почерком, посмотрел на меня пристально и удивленно и впервые за всю нашу жизнь заплакал, прислонившись к стене. Когда мы въехали в больницу, Археолог говорил: «Ну зачем ты подняла такую суету? Я чувствую себя прекрасно». А сам в полном параличе. В палате он оказался самым больным, а настроение – неизменно хорошее. Огромная воля к жизни была у этого человека. Через два месяца он выписался вполне здоровым, оставив своих соседей по палате в том же положении, в каком застал их, поступая в больницу».

И все же здоровье подводило все чаще: Стеллецкий, идя по улице, порой вынужден был держаться за стены, чтобы не упасть. Хотя по‑прежнему работал! Тогда он занимал должность директора библиотеки спелеологической станции при Московском университете. Люди нередко путали Игнатия Яковлевича с М.И. Калининым. Благодаря этому сходству Стеллецкий попал в актерскую базу «Мосфильма». Правда, «всесоюзного старосту» ему сыграть так и не довелось, зато он снялся в эпизоде фильма «Поезд идет на Восток» (1947 год). 18 января 1949 года Игнатий Яковлевич планировал поехать в Ленинскую библиотеку, но жена, видя его физическую слабость, настояла, чтобы он остался дома. Вечером собирались в кино в Центральный дом ученых. В ожидании трамвая Стеллецкий сел на ступени подъезда; когда трамвай подошел, поднялся, опираясь на руку жены, и тут же упал. На сей раз все оказалось очень серьезно: ученый утратил речь, а также способность ходить, есть, умываться без посторонней помощи. Развилась афазия – при данном недуге человек помнит лишь последний выученный им язык. В случае Игнатия Яковлевича это был арабский. Также Стеллецкий часто повторял греческое слово «мойра» («судьба»). Вскоре он скончался. Похоронили его на Ваганьковском кладбище.

Осенью 1989 года были предприняты попытки отыскать могилу, но безрезультатно. На том месте, где, по словам очевидца, еще в 1981 году находился небольшой холмик с покосившимся крестом, были новые захоронения. Лишь совсем недавно в 2010 году могилу И.Я. Стеллецкого обнаружили члены Московского общества некрополистов (участок № 37). За год удалось оформить нужные документы, собрать средства на установку памятника и привести могилу в порядок.

Даниил Давыдов