Дом Тарасова на Спиридоновке

«Этот помпезный, мраморный палаццо, выстроенный несколько лет назад, будто перенесся на тихую, чинную улочку прямиком из Венеции, разом потеснив и затенив вековые дворянские особняки с облупленными колоннами и одинаковыми треугольными крышами. Вот и сейчас, в предполуночный час, соседние строения тонули во тьме, а красавец-дом весь сиял и переливался, похожий на сказочный ледяной дворец: роскошный фронтон по самоновейшей американской моде подсвечивался электрическими огнями». Так в романе «Статский советник» Б. Акунин описывает особняк банкира Литвинова.

Похоже или нет, судите сами. В романе дом расположен на Трехсвятской улице, а поскольку такой улицы в Москве никогда не было, то почему бы и не здесь ему располагаться? А самое главное, у дома действительно имеется двойник, и не где-нибудь, а в Италии. Сравните эти две постройки – и если сумеете, найдите хоть пару отличий. Строился дом как частная резиденция купца первой гильдии Гавриила Аслановича Тарасова из Екатеринодара. Изначально фамилия звучала как Торосян, но позже, с появлением богатства, «русифицировалась». Основателем династии считается Аслан Тарасов, разбогатевший на торговле ватой, а позже занимавшийся зерном и нефтью. Его сыновья основали «Мануфактуру братьев Тарасовых» и перебрались в Москву.

Гавриил Асланович, желая иметь жилище не менее впечатляющее, чем у соседей по Спиридоновке, Морозова и Рябушинского, заказал проект академику Ивану Жолтовскому. Тот, будучи поклонником итальянского архитектора Андреа Палладио, взял за основу палаццо Тьене – дворец, построенный великим зодчим в середине XVI века. Правда, российский архитектор слегка изменил пропорции здания – у Палладио верхняя половина больше нижней, Жолтовский сделал наоборот. В соответствии с традициями средиземноморской архитектуры у дома есть заросший зеленью внутренний двор, а на крыше – терраса с балюстрадой и верандой. По ней раньше можно было перейти из одной части дома в другую, но российский климат подобных вольностей не прощает, так что, когда крыша потекла, террасы пришлось сделать крытыми (в советское время они превратились в конторские помещения).

В техническом отношении здание было весьма современным: рядом с черной лестницей имелся грузовой лифт, в подвале размещались нагревательные котлы, подававшие пар в радиаторы отопления, а горячую воду – в машины собственной прачечной. Жолтовский постарался сделать безупречную стилизацию под Ренессанс: от инкрустированных яшмой и гранитом дверных порталов до внутреннего дворика с террасами и небольшим фонтаном в виде каменной чаши с тремя морскими коньками. Образ дворца эпохи Возрождения создавали анфилады залов с огромными фресками на кессонированных потолках, люстры, изготовленные по специальным эскизам, антикварная мебель и светильники. Для росписи потолков (там разместились копии работ Пинтуриккьо, Тинторетто, Тициана и Джулио Романо) были приглашены Игнатий Нивинский, Евгений Лансере и Викентий Трофимов.

Но как ни старались строители и художники, отпраздновать новоселье заказчику не довелось: он умер до окончания работ в 1911 году. На фасаде особняка, обращенном на Спиридоновку, осталась гордая надпись на латыни GABRIELUS TARASSOF FECIT ANNO DOMINI, то есть «Гавриил Тарасов построил в год нашей эры», но дату так никто никогда и не проставил. Не довелось пожить в этом доме и сыновьям Гавриила Аслановича – Георгию и Саркису. Желая уменьшить сумму налога на наследство, наследники попытались занизить стоимость дома, но эти цифры были опротестованы, и начавшаяся судебная тяжба затянулась на несколько лет – до самой революции, одним махом снявшей все имущественные вопросы семьи Тарасовых.

После переезда советского правительства из Петрограда в Москву здесь работал Наркомат по иностранным делам, потом администрация американской помощи (АРА) и Верховный суд СССР, Комитет по физической культуре и спорту, посольства Польши и Германии, а с 1979 года здание занимает Институт Африки. Из первоначальной обстановки дома до наших дней не дошло ничего, но потолочные фрески хорошо сохранились. Как ни удивительно, в бурях и войнах минувшего века род Тарасовых тоже сумел уцелеть. Представитель другой ветви этого семейства, Аслан Александрович, после революции вывез семью из Москвы и через Константинополь добрался до Парижа. Там вырос его сын Леон, ставший французским писателем. Удостоенный Гонкуровской премии, избранный в члены Французской академии, он вошел в мировую культуру под именем Анри Труайя.

Оставшиеся в России потомки Гавриила Тарасова не только не пропали, но и сумели сохранить фамильную «коммерческую жилку». В годы перестройки, едва в СССР открылась возможность заниматься частным предпринимательством, один из первых кооперативов зарегистрировал Артем Михайлович Тарасов. Не прошло и двух лет, как телепрограмма «Взгляд» представила его стране в качестве первого легального миллионера.

Виктор Сутормин